КОСЬМО-ДАМИАНОВСКИЙ МОНАСТЫРЬ

Косьмо-Дамиановский мужской монастырь располагается в 20 км от г. Алушты, в живописной котловине гор, как пишут краеведы, у подошвы горы Чатыр-Даг. Окружено это дивное место лесистыми склонами Бабугана, хребтом Конек и горой Черной. Здесь и несет свои целебные воды источник святых Косьмы и Дамиана. Вытекает он из двух отдельных ключей, отстоящих один от другого на расстоянии почти трех метров. Оба ключа соединяются в один и затем по каменному руслу спускаются вниз и впадают в реку Альму.

Вода у этого источника очень холодная — 6-7°С, чистая, как слеза, прозрачная, как хрусталь, и необыкновенно вкусная.

О происхождении источника нам повествует Святое Предание. Святые бессребреники, врачи и чудотворцы Косьма и Дамиан, жившие в III веке в Риме, были сосланы римским императором в Крым на заточение. Здесь они, как и раньше, безвозмездно врачевали больных, здесь они и испросили у Бога целебной воды. Долго молились братья, и Господь услышал их молитвы, и потекла из-под горы в двух ключах эта чудодейственная вода. Позже братья вернулись назад в Рим и там приняли мученическую смерть за веру. А испрошенный ими у Бога источник несет в себе и по сей день благодатную целебную силу. Однажды к нему пришел пастух, измученный злой болезнью — проказой, прилег и заснул. Во сне явились к нему два человека с ореолами над головами — назвались Косьмой и Дамианом. И сказали они пастуху, что нужно искупаться в водах источника. Проснувшись, пастух немедленно исполнил это приказание, а когда вышел из воды, почувствовал облегчение и опять же заснул. Чудотворцы снова явились к нему: «Будешь теперь совершенно здоров, но помни, что ежегодно 1 июля ты должен являться к нашему источнику для омовения тела. Советуем делать то же и страждущим братьям твоим, которые поверят в нашу помощь».

Есть другое старинное свидетельство. Один благочестивый старец (по национальности грек) как-то прилег отдохнуть близ источника. Во время дремоты он увидел двух каких-то странников средних лет. Они подошли к воде, испили ее, а затем отошли к дереву, сваленному бурей, и будто растворились — стали невидимыми. Пораженный таким видением старец проснулся, тоже подошел к дереву и нашел под ним доску с ликами двух святых. На доске была надпись, гласящая, что здесь изображены святые Косьма и Дамиан. В этих ликах он и узнал странников, которых видел во время дремоты. Говорят, что с той самой поры источник и стали называть Косьмо-Дамиановский.

Как предполагает крымский краевед и писатель В. X. Кондараки, христиане построили здесь храм во имя этих святых. Сюда же постоянно приходили из различных мест и многие больные. Искупавшись в целебной воде, они вскорости выздоравливали. Это предположение подтверждается тем, что в средневековье христиане Крыма очень часто возводили церкви в лесных и горных укромных местах и особенно при целебных источниках. Останки храмов почти везде встречаются неподалеку от ручьев в горной части Крыма. Знаем, что при переселении христиан из Крыма в Приазовье в частности, в Мариуполь (1778-1780 гг.), на полуострове опустели более 80 населенных пунктов, остались заброшенными жилища и культовые сооружения — были покинуты 54 церкви, из которых 20 совершенно разрушены. Возможно, такая же участь постигла и храм у источника Косьмы и Дамиана. Покидая полуостров, греки и армяне старались в первую очередь увезти с собой семейные ценности и священные реликвии. Из Крыма было вывезено большое число серебряной церковной утвари и 14 иконостасов. В 1779 г. была увезена греками в Мариуполь и явленная у источника икона Косьмы и Дамиана.

На новом месте переселенцы-христиане строили новые храмы, а в городах и селах селились вместе, образуя целые кварталы. Так, выходцы из г. Карасубазара (ныне г. Белогорск) обосновали в Мариуполе целый карасубазарский квартал. В церкви Рождества Пресвятой Богородицы, построенной для них, и находилась особенно чтимая икона святых Косьмы и Дамиана, написанная на доске. В Крыму же она находилась там, где в середине XIX века был открыт Косьмо-Дамиановский монастырь.

Сын священника из Анатолии Константина Спиранди, — протоиерей Георгий, рассказывал, что еще до присоединения Крыма к России бахчисарайские и мангушские греки каждый год приходили к источнику и погружались в него, и что отец его, прибывший с ним в Крым из Анатолии в июне 1781 года, очистил место при источнике и нашел в земле мраморную доску с высеченными на ней ликами святых Косьмы и Дамиана и с греческой надписью. Эта икона тут же при источнике была им оставлена. Последнее упоминание о ней было в 1795 году, и с тех пор о ней ничего не ведомо.

О целебных свойствах источника известно с давнего времени. История сохранила для нас такие факты. Так, например, получили исцеление жители Симферополя Попов и Анастас. Первый 3 года ничего не видел, но, умыв глаза привезенною из источника водицей, — прозрел. Последний семь лет страдал лихорадкой, но, испив этой целебной воды, — исцелился. А полковник Афинеус несколько лет не владел правой рукой. После молитвы на молебне он погрузился в источник и выздоровел. Получила исцеление от водяной болезни Параскева, служанка балаклавского жителя Дмитрия Лимио. А бахчисарайская гречанка Папалески избавилась от глухоты. Девятилетний сын чиновника из Симферополя перестал страдать болезнью ног. А симферопольский купец Иван Потапович Санютин вылечился от продолжительной лихорадки, расслабления нервов и слабости всего организма. Избавились от своих болезней внезапно ослепший пастух из Бешуи и еще один пастух, повредивший ногу при падении со скалы. Есть немало и других свидетельств чудодейственного исцеления водой Косьмо-Дамиановского источника.

С незапамятных времен шли сюда люди разного звания, состояния, возраста, национальности. Погружались они в святую воду для исцеления, прославляя при этом имена свв. Косьмы и Дамиана. Но не было близ источника никаких построек для приюта богомольцев. А каждый год к 1 июля (по старому стилю), ко дню памяти святых бессребреников и чудотворцев, сюда стекалось множество паломников со всех концов Таврического полуострова.

И вот, во втором десятилетии XIX века, на средства графини Софии Потоцкой биюкламбатскими татарами у источника было построено временное пристанище для паломников. С 40-х годов XIX в. ко дню памяти Косьмы и Дамиана сюда стали приезжать священники из Симферополя, Бахчисарая и других мест и совершать тут чин освящения воды и молебны святым бессребреникам. А прибывающие в это святое место богомольцы располагались здесь целым табором.

Большой известностью и почитанием пользовался источник Косьмы и Дамиана в народе. Урочище, в котором он находился, как нельзя лучше подходило для устройства здесь святой обители, но Господь пока не указывал благопотребных на то деятелей. Со времени присоединения Крыма к России земли Таврии в зависимости от административно-территориальных преобразований включались в состав разных епархий — Словено- Херсонской; Новороссийской и Днепропетровской; Екатеринославской, Херсонской и Таврической. 9 мая 1837 года при императоре Николае I создается новая Херсоно-Таврическая епархия.

Главой епархии был назначен Екатеринославский архиепископ Гавриил (Розанов), руководивший ею до 1848 г., когда был переведен на Тверскую и Кашинскую кафедру. Сей владыка ознаменовал свою деятельность учеными исследованиями и описанием памятников христианской, особенно православной, древности в Крыму.

На Херсоно-Таврическую кафедру 24 февраля 1848 года был назначен архиепископ Иннокентий (Борисов). Здесь он оставался и трудился до конца своих дней. Его назначение на кафедру пришлось на трудный период крымского православия. Тогда господствующей религией в Тавриде было мусульманство, а местные святыни находились в печальном запустении. На долю нового владыки выпала серьезная и благородная миссия — восстановление древних церковных святынь. Любой рассказ о крымских обителях непременно нужно начинать с упоминания его имени. Оно сияет среди имен многих выдающихся пастырей Тавриды особенно ярко. Современники называли владыку Иннокентия «звездой отечества» и «русским Златоустом». Член Святейшего Синода, академик Императорской академии наук, почетный член С.- Петербургской, Московской и Казанской духовных академий, доктор богословия (издал более 20 богословских трудов), талантливый историк, блестящий оратор, прекрасный организатор, он более четверти века имел большое влияние на ход церковной жизни в стране и, в частности, на восстановление и устройство в Тавриде святых обителей. В этом деле сразу же проявилось его духовное единение со здешней паствой, ее нуждами и желаниями.

Присутствование в Святейшем Синоде в первое время не позволяло владыке Иннокентию отдавать новой пастве все свое время. Но, прибывши в Одессу 29 мая 1848 года, уже летом этого года он успел, несмотря на свирепствовавшую тогда на юге холеру, осмотреть значительную часть своей епархии и, в частности, Тавриду, где ясно увидел ее духовные нужды. Архиепископ Иннокентий обратил внимание на обилие разрушенных христианских храмов и, несмотря на трудности путешествия по горам Крыма, посетил многие из этих мест, а также те святые места, которые наиболее чествовались народом. В это время он побывал и у источника свв. бессребреников и чудотворцев Косьмы и Дамиана, у верховьев речки Альмы.

Посещая города и большие селения Таврического полуострова, незабвенный архипастырь всегда горячо призывал местное православное население к восстановлению древних крымских святынь, напоминая при этом, что недостаточно только в определенные дни в году посещать эти места, а необходимо позаботиться о возрождении памятников веры и созданию в них обителей, в которых бы всегда славилось имя Божие.

Православные Крыма с полным пониманием отнеслись к призыву владыки и незамедлительно пошли навстречу ему в этом благородном деле. 9 августа 1849 г. жители Симферополя, Бахчисарая, Алушты и прочих соседних городов и селений обратились с прошением «…принять меры к постепенному восстановлению древних святынь в приличном виде, хотя бы по главнейшим местам, где доселе бывает по временам стечение православного народа. Нам представляется начать сие святое дело учреждением в Успенской, близ Бахчисарая, скале центрального монастырского скита. За сим мы желали бы видеть восстановленными и защищенными от конечного разрушения и другие примечательнейшие храмы и места», в числе которых указывается и «…источник святых бессребреников Косьмы и Дамиана, по речке Альме. В сих местах могли бы устроиться небольшие киновии в зависимости от скита Успенского, дабы таким образом, сообразно природному свойству здешних мест, похожему на известную во всем мире христианском гору Афонскую, на горах крымских мог составиться со временем наш русский Афон, для пристанища многим душам, кои, ища безмолвия, оставляют отечество и текут в монастыри Афона.

По извещении об этом крымских жителей, не замедлят явиться люди с посильными приношениями на сие благое дело, так что оно, как надеемся, не остановится при благословении Божием за недостатком материальных средств». Это ходатайство, встретившее полную поддержку князя М. С. Воронцова, владыка Иннокентий в ноябре того же 1849 года со своей запиской представил в Св. Синод с испрошением соизволения императора «учредить из всех священных мест Крыма одно иноческое братство, коего сосредоточием будет скала Успенская, под именем Успенского скита, прочие же священные урочища с их церквами и часовнями будут почитаться его отраслями под названием киновий. В самом главном ските достаточно быть одному авве, с иеромонахом, иеродиаконом и тремя послушниками. Прочие киновий будут каждая под начальством одного старца-иеромонаха и двух-трех послушников, лет, сколько возможно, пожилых и поведения испытанного. Таким образом, всего монашествующих лиц потребуется не более девяти. Прочие же лица при них могут быть и непостриженные в монашество, но истинно монашеской жизни старцы, числом не более двадцати.

Епархиальное начальство примет меры, чтобы у каждого из пустынников было сообразное его нраву и способностям занятие. Кто может, пусть занимается собиранием исторических преданий и описанием древностей; другие — пусть посвящают свободное время на писание святых икон; третьи — на собирание целебных трав и подаяние помощи болящим; четвертые — на прием и путеводительство странников; пятые — на выращивание винограда и плодов и так далее. Гостеприимство путешествующих, кто бы он ни был, должно быть одной из первых добродетелей у всех пустынножителей.

Содержание же лиц предполагаемого братства монашеского, по их не многочисленности, по их образу жизни пустынному, не будет требовать значительных расходов от правительства. На это пойдут в основном приношения от богомольцев и посетителей, а также вклады от ревнителей благочестия на поддержание святых мест. Между тем, никто не принуждает нас предполагаемые к открытию святые места открыть все сразу: дело может и должно идти постепенно, сообразно с средствами. Таков вкратце план будущего Афона. От казны — ничего, все от Бога!»

В числе прочих испрашивалось разрешение и на открытие киновии у источника святых бессребреников Косьмы и Дамиана, находящегося при верховьях реки Альмы. «Урочище сие почитается священным, а источник целебным. Место теперь пустынно и не представляет ничего, кроме неискусно обустроенного источника и грубых купален. Для приведения его в приличный вид нужно здесь устроить: 1) часовню над колодезем; 2) две удобных купальни, для мужчин и женщин особо; 3) две келии для помещения благочестивых старцев и хотя бы одну комнату для посетителей. Для этого необходимо склонить министра государственного имущества на уступку в пользу церкви небольшого количества земли, дабы окрестность свято чтимого народом источника с часовней не подлежала порубке леса и порче от пастухов».

И вот 4 мая 1850 г. вышел Указ Св. Синода, в котором говорилось, что 15 апреля того же года последовало высочайшее соизволение императора Николая I на открытие Бахчисарайского скита с киновиями, в числе которых указывается и киновия у источника святых бессребреников Косьмы и Дамиана. В синодальном указе по этому поводу также было сказано следующее: «Св. Синод находит, что мысль о восстановлении и ознаменовании церковными учреждениями вышеупомянутых мест на Таврическом полуострове заслуживает одобрения; что равномерно заслуживает одобрения и предполагаемый способ восстановления оных учреждением в них малочисленных монашеских пустынножительств, так как сие соответствовало бы старинным благочестивым обычаям русского монашества. Предлагаемое учреждение заменит безгласные развалины священными пристанищами для путешественников и удовлетворит нравственные потребности в пределах отечества тех людей, которые по особенному расположению к подвижнической жизни ищут себе приюта в монашеском общежитии. По сим соображениям Св. Синод определил: предложение Херсонского епархиального начальства об открытии Бахчисарайского скита с подчиненными ему киновиями (в том числе и Косьмо-Дамиановской при источнике свв. Косьмы и Дамиана) и с учреждением общежительного образа жизни по примеру Афонскому с применением к местным условиям, в общем его смысле одобрить».

Во исполнение сего указа, 15 августа 1850 года был открыт Бахчисарайский Успенский скит, который предназначался быть начальной Лаврой для всех будущих скитов крымских. Другие святыни решили открывать постепенно, по мере появления средств.

В конце 1850 года архиепископ Иннокентий вышел с ходатайством об отводе 4 десятин земли около источника свв. Косьмы и Дамиана для учреждения там Косьмо-Дамиановской киновии. Бывший министр государственного имущества граф Киселев 21 марта 1851 года уведомил владыку Иннокентия, что 19 марта этого же года получено императорское согласие на отвод этой земли. 11 августа 1851 года, как сообщил консистории бывший благочинный крымских церквей протоиерей Михаил Родионов, для устройства Косьмо-Дамиановской киновии из лесной казенной дачи было отмежевано 4 десятины земли.

Архиепископ Иннокентий ежегодно обязательно посещал Тавриду, иногда он приезжал два раза на лето. Несмотря на слабое здоровье, владыка нередко предпринимал нелегкие путешествия по крымским дорогам. Где можно было, перемещался в экипаже, иногда сам ехал верхом, иногда шел и пешком, чтобы лично побывать в самых диких и неприступных местах Крыма — там, где находились остатки древних христианских святынь. В 1851 г. посетил он и источник Косьмы и Дамиана, а от него поднялся на Чатыр-Даг, где в полночь одиноко молился. Он мечтал воздвигнуть храм и здесь.

24 ноября 1851 года архиепископ Иннокентий назначил бывших при церкви Федора Стратилата г. Алушты настоятеля — священника Дмитрия Черняева и старосту — купца Андрея Коротенко попечителями источника святых Косьмы и Дамиана.

29 декабря 1851 года они и отправились верхом на лошадях к источнику. Приехали туда в 10 часов утра. Было холодно — юмпература воздуха не более — 2°С. Правда, снега лежало для них мест немного — около четверти аршина. По дороге следов мюдских они не видели, но следов оленей и диких коз встретили множество. Место путникам показалось каким-то безмолвным и пустынным. Отец Дмитрий отслужил у источника водосвятный молебен, молясь Господу Богу и святым угодникам Косьме и Дамиану о здравии царя и православных христиан, после чего имеете со своим спутником возвратился в Алушту.

Вскоре, 3 апреля 1853 года, Указом Таврической духовной консистории было определено: «…открыть на сем месте пустынножительство, без всякого пособия от казны, с условием содержания обители на доброхотные подаяния богомольцев, посещающих ее».

Но, несмотря на соответствующее разрешение, открытие Косьмо-Дамиановской киновии откладывалось по той причине, что не было пока подходящего назначения на должность строителя и первого настоятеля этой святой обители.

А в 1853 году началась Крымская война, длившаяся до весны 1856 года. Она тоже отодвинула сроки открытия Косьмо- Дамиановского монастыря. На месте будущей киновии некоторое время находился военный наблюдательный аванпост, а внизу по течению Альмы, в ущелье между горами, устроены были баррикады из строевого букового леса и камня.

В эти тяжелые для Крыма дни владыка Иннокентий неоднократно посещал Таврический полуостров для преподания духовного утешения и ободрения своей пастве. Мысль об открытии киновии и в это время не покидала его, напротив, он еще с большей настойчивостью стремился к ее осуществлению в уверенности, что никакие враги не смогут отторгнуть Крым от нашего отечества, с которым он соединен неразрывными узами православной веры и древних христианских традиций. 30 июня 1855 года владыка вновь побывал у источника свв. бессребреников Косьмы и Дамиана, а 1 июля, вдень их памяти, служил литургию в Симферополе, в кафедральном соборе Александра Невского. В своей проповеди после службы он, в частности, сказал: «Ныне день святых бессребреников Косьмы и Дамиана, издревле почитаемый от всея Церкви Православной, но тем паче имеющий право на особенное уважение в стране Таврической. Ибо древнее предание сказует, что сии врачи- чудотворцы посетили некогда и озарили чудесами своими и здешний полуостров, будучи сосланы сюда на заточение от кесаря римского. Среди гор Таврических есть доселе целебный источник, носящий имя святых Косьмы и Дамиана, который изведен из земли, по свидетельству того же предания, их молитвами. Памятуя сие, мы, несмотря на трудность нынешних обстоятельств (разгар Крымской войны 1853-1856 гг.) и неудобства пути, посетили вчера это священное место и снова воздали там хвалу Тому, Чья всемогущая десница преукрасила его так дивно. Ибо это одно из самых пустынных и величественных мест между горами Таврическими, кои вообще столь богаты живописными местоположениями. Вообразите сошедшимися три из самых высоких гор и образовавшими среди себя грозное ущелье; вообразите их покрытыми от подошвы до вершины разными древами и зеленью; вообразите, что из главного между сими горами ущелья, также покрытого лесом, стремится с ревом поток Альмы, а за малым утесом из бока горы бьет огромный ключ и вскоре соединяется с сим потоком: этот ключ — источник свв. Косьмы и Дамиана. Место это освящено пребыванием столь великих угодников Христовых, каковые были свв. Косьма и Дамиан, и не только освящено, но представлено благодарственному вниманию всех родов грядущих, через изведение на нем целебного источника.

Несмотря на великую степень холода воды в нем, которую можно назвать холодным кипятком, приходящие туда богомольцы с благоговением пьют (в возможно большем количестве, ибо она крайне вкусна) эту воду и погружаются в нее для купания. Сильный холод объемлет при сем человека и, кажется, проходит до костей и самых мозгов. Но среди сего, по- видимому. небезопасного действия воды и подается многим недужным исцеление.

Безмолвно и пустынно было место сие, когда я впервые посетил его семь лет назад (в 1848 году). Святость воспоминаний, благодатное свойство источника, величественность местоположения тотчас возбудили во мне особенное внимание и благоговение к сему необыкновенному месту. Если где, думал я, то в подобных ущельях гор место обителям иноческим, и предположил, если угодно будет Богу, устроить киновию во имя свв. бессребреников Косьмы и Дамиана. Св. Синод не замедлил преподать благословение на сию мысль, а благочестивый государь наш Николай I не только запечатлел наше предложение своим державным словом, но и удостоил знать все предания, связанные с сим местом, которые были собраны и представлены ому через оберпрокурора Св. Синода Николая Александровича Протасова.

Оставалось приискать вещественные средства к благоустроению святого места, и, может быть, мы долго не возмогли бы их найти, если бы сами бессребреники не позаботились о том. Туне приявшие дар исцелений, они туне и подали его одному из здешних сограждан от болезни, казавшейся неисцельною».

Имелось в виду то, что симферопольский купец 1 -й гильдии, потомственный почетный гражданин, староста кафедрального Александро-Невского собора в Симферополе Иван Потапович Санютин, который долгое время страдал от лихорадки, нервного расстройства и слабости всего организма, после купания в источнике свв. Косьмы и Дамиана исцелился, и тогда поставил над источником сруб с образом святых. В благодарность угодникам Божьим этот достойнейший человек также дал обет выстроить малую церковь над источником с двумя купальнями, а вблизи них несколько келий, как для жительства иночествующих, так и для приходящих паломников (чем, собственно говоря, положил начало строительству обители). Прежде всего, в Косьмо-Дамиановской киновии были устроены помещения для богомольцев. Разрешение на открытие этой киновии последовало, но ни братии, ни настоятеля еще не было. Как и прежде, приходили сюда в летние месяцы многочисленные богомольцы.

По окончании Крымской войны у незабвенного владыки Иннокентия начались новые заботы о возобновлении и устройстве храмов и монастырей в Тавриде. В 1856 году дело, давно начатое святителем, — устройство киновии у источника свв. Косьмы и Дамиана — пошло быстрым ходом.

Вскоре после окончания военных действий в Крыму, в июле 1856 года, из Бахчисарайского Успенского скита сюда был командирован первый строитель киновии иеромонах Макарий с монахом Игнатием для строительства здесь церкви, других необходимых зданий, а также для удовлетворения религиозных нужд богомольцев.

По прибытии к источнику иеромонах Макарий и монах Игнатий сразу же принялись за устройство малой деревянной церкви по рисунку, переданному владыкой Иннокентием. Пока церковь еще не была устроена, братия сходилась для пения вечерни и повечерия, полунощницы, утрени и часов в одну из комнат существовавшей странноприимницы. Несмотря на трудность и продолжительность работ, производившихся ежедневно по устройству обители, правило это соблюдалось постоянно и неизменно. Только в праздничные и воскресные дни братия грустила без служения литургии. Это обстоятельство очень беспокоило отца Макария, и он направлял все свои усилия к скорейшему устройству церкви в обители. Нашлись и благоспешники в этом святом деле; многие из жителей г. Симферополя помогли будущему монастырю своими пожертвованиями в деле храмоздательства, и уже через год над источником, вместо бывшей часовни, была построена маленькая деревянная церковь.

К сожалению, архиепископ Иннокентий не дождался этого желанного события. Скорая смерть лишила его утешения увидеть созданную им киновию в этом особенно любимом им месте. 26 мая 1857 г., вдень Святой Троицы, владыка коленопреклоненный тихо скончался. В своем завещании он оставил крымским обителям 100 акций Общества пароходства и торговли по Черному морю, которые были разделены между Бахчисарайским Успенским скитом и киновиями. На долю Косьмо-Дамиановской киновии пришлось девять акций, которые были проданы, а на вырученные от продажи пять тысяч рублей приобретены 5-процентные государственные билеты. Процентные отчисления с этого капитала и шли на содержание обители.

В 1997 году архиепископ Херсонский и Таврический Иннокентий причислен клику святых. Он был основателем новых и восстановителем древних монастырей и храмов, строгим аскетом и подвижником, постоянно заботившимся о процветании монашества. Ныне предстоит угодник Божий Иннокентий в лике святительском, в незаходимой славе Небесной, ходатайствуя пред Господом за те обители, которым он при своей земной жизни уделял так много сил и внимания.

Продолжил дело владыки Иннокентия на Херсонской кафедре архиепископ Димитрий (Муретов). 31 июля 1857 года настоятель Бахчисарайского Успенского скита архимандрит Николай сообщил новому владыке о том, что малая деревянная церковь во имя свв. Косьмы и Дамиана при источнике с Божьей помощью построена и испрашивал разрешения на освящение сего храма, добавляя при этом, что по усердию получивших исцеление при источнике, церковь эта утварью будет очень богата. 7 августа 1857 года разрешение на освящение новоустроенного храма в Косьмо-Дамиановской киновии было получено и уже 5 сентября того же года он был освящен тем же архимандритом. 10 сентября 1857 года первым настоятелем Косьмо-Дамиановской киновии назначается иеромонах Макарий, тот самый, который командировался туда в прошлом году для благоустройства этой киновии, и, таким образом, обитель свв. Косьмы и Дамиана получила окончательное административное устройство. С этого времени для иеромонаха Макария начинаются особенные труды и подвиги, приобретшие ему большое уважение и любовь всех, кто его знал. Ведь кроме небольшого домика для приюта богомольцев, в котором временно разместились первые поселенцы, и храма Косьмы и Дамиана, устроенного им в первую очередь, в киновии не было ни денежных средств, ни провизии, ни лошадей, ни келий для братии.

Необходимо было не только рубить лес, но и сравнивать значительные части гор, киркой и заступом завоевывать необходимые места для возведения на них нужных обители зданий. Срубленные же в лесу деревья для построек доставлялись самими насельниками обители большей частью на своих плечах, потому что теснота ущелий и крутизна гор не позволяли использовать для этого лошадей или волов.

Это был поистине подвижнический труд. Стоит только на минуточку задуматься, каких усилий требовала такая работа. Братия монастыря полагали свои силы, свое здоровье, сознавая, что сейчас на их плечи возложена вместе с этими вековыми деревьями высокая миссия — основать на крымской земле у священного источника монашескую обитель.

Кругом монастыря, на расстоянии более 10 верст, не имелось никаких селений и никакого человеческого жилья.

Дороги же, которые шли в монастырь, были чрезвычайно неудобны и пролегали через густые леса и высокие горы. Две из них — одна на деревню Дегерменкой (ныне с. Запрудное) и другая на деревню Биюк-Ламбат (ныне с. Малый Маяк) — были пригодны только для пеших паломников, фактически являясь тропинками. Третья дорога, более удобная, шла из Алушты — по ней в монастырь приезжали в основном верхом на лошадях, иногда прибывали и на татарских мажарах, но большинство богомольцев шли по этой дороге пешком. Четвертая дорога, относительно других самая удобная, шла по берегу реки Альмы и выходила через село Саблы (ныне с. Партизанское) в Симферополь. По этой дороге можно было ехать уже и экипажем, но тоже не без трудностей. Река Альма многократно пересекала дорогу, а в русло при проливных дождях скатывались с гор большие камни, что делало путь очень опасным, препятствовали свободному проезду частые выбоины и топкие места по берегам. В летнее время, особенно после проливных дождей, монахи киновии постоянно занимались поправкой дороги: очищали от больших камней переезды через Альму и устраивали гати из хвороста и валежника на топких местах и выбоинах по берегам реки и краям опасных спусков. Без такого ухода доступ к монастырю в экипажах был бы совсем невозможен. Благодаря такому попечению, с мая по август, если только не шли в горах проливные дожди, можно было без особых путевых происшествий посетить Косьмо-Дамиановскую киновию.

Монастырь, как мы уже писали, расположился в живописном месте: высокие, самых причудливых форм горы, густой лес, шумящий день и ночь, источник свв. Косьмы и Дамиана и чистейший воздух. Угодий же в то время у киновии не было. Почва в этих местах малоплодородная, не пригодная для выращивания каких-либо культур. Из-за густоты леса пастбища вблизи монастыря также отсутствовали, поэтому поначалу держать какой-нибудь рогатый скот не представлялось возможным. Для поездок же в город и других насущных потребностей монастырь имел пару лошадей, но содержание их обходилось очень дорого. Овес покупали в городе, а для заготовки сена приходилось ежегодно арендовать в управлении государственным имуществом Таврической губернии горные поляны, располагавшиеся среди леса на значительном расстоянии от обители. Доставлять сено с этих полян в монастырь было весьма трудно. Поляны находились высоко в горах, доступ на них не только конному, но и пешему был затруднителен. Поэтому накошенное там сено монахи скатывали или сволакивали с гор в долины собственноручно, а потом уже собирали на гарбу (немецкая арба) и привозили в обитель.

Не было в монастыре и своего огорода. «…B этом горном поясе практически невозможно возделывать даже огородные овощи. А зимой снега до такой степени заносили монастырь и все подступы к нему, что иногда по несколько недель он оставался без сообщений с миром, погребенный под сугробами. Когда жители соседних долин замечали, что уже давно не приезжал верховой монах из скита за покупками в город, поднималась тревога, и шли с лопатами откапывать монастырь, осведомиться, цел ли он.» В короткие зимние дни солнце редко гостит в этом ущелье, и даже летом оно показывается не ранее семи утра и в пять часов вечера уже заходит. Ранее семи часов утра и позже пяти часов вечера его можно увидеть только взобравшись на вершины гор, окружающих обитель. А потому даже в июне и июле по утрам и вечерам в монастыре бывает довольно прохладно и иногда не обойдешься без теплого одеяния. Летом здесь часто шли сильные ливни, и нередко в монастырь приходили путники-пешеходы, промокшие до нитки. С августа становилось уже прохладнее — чаще шли дожди, холоднее были ночи. Снег здесь выпадал рано, — в октябре и лежал до марта, иногда до апреля. Часто снег бывал в горах до того глубок, что сообщение киновии с Симферополем и с Южным берегом или прекращалось совсем, или вызывало большие трудности. Вследствие этого, обитель свв. Косьмы и Дамиана с ноября по апрель включительно как бы совсем была оторвана от мира, и монахи вели в полном смысле одинокую, замкнутую, никем и ничем не нарушаемую пустынную жизнь. Но уже с мая и по ноябрь отправлялись в нелегкий путь и приходили сюда многочисленные богомольцы.

Наибольшее количество паломников посещало киновию в дни великих и храмовых праздников: 6 августа (Преображение Господне), 15 августа (Успение Пресвятой Богородицы), а при хорошей погоде и 14 сентября (Воздвижение Животворящего Креста Господня). Немало богомольцев бывало и 29 июня, в день свв. апостолов Петра и Павла, а также в конце июля, во время ежегодного крестного хода из Севастополя. С октября они начинали появляться реже. Лес постепенно обнажался от ниствы, а горы покрывались снегом. Крайне редко наиболее смелые богомольцы пешком заходили в монастырь и зимой, но только в бесснежные или малоснежные зимы.

Особенно же много паломников собиралось, как и прежде, к 1 июля, — престольному празднику. Гостиница в обители тогда была одна и небольшая, а богомольцев к этому дню со всего Новороссийского края, из Черноморья и Кавказа прибывало множество, в том числе приезжали на своих мажарах целыми семействами крымские татары. Привозили своих больных и погружали их в святую воду для исцеления. А в благодарность несли к источнику свечи желтого воска собственного изготовления. Богомольцы в большинстве своем располагались табором ниже киновии, где Косьмо-Дамиановский источник впадает в реку Альму, на ровной площадке, носившей народное название «Базарчик».

Такое путешествие часто принимало характер семейного события, к которому долго готовились. Задень, за два до 1 июля по всем дорогам, ведущим в киновию, можно было встретить различные экипажи и телеги: передвигались в фаэтонах, в татарских мажарах, ехали верхом; шли пешком пожилые и молодые, группами и в одиночку.

Приготовление к поездке состояло в том, что повозки сверху накрывались высокими балдахинами для защиты от палящих лучей солнца и сильных горных ливней. Хозяйки складывали в ящики посуду, провизию и другие необходимые вещи, постельные принадлежности, одеяла и подушки. Укладывалось все это в готовые к путешествию повозки. Редко когда в путь этот выезжала одна повозка, чаще устраивалось так, что несколько семейств собирались за городом в назначенный пункт и оттуда уже отправлялись в путешествие.

Подъехав через некоторое время к киновии, паломники размещались на Базарчике, расставляли рядами по обоим берегам Альмы свои повозки и располагались здесь на несколько дней. Переодевшись в праздничные одежды, они спешили к святому источнику, который находился на расстоянии не более одной версты.

Спрятанный в горах скромный монастырь 30 июня и 1 июля представлял собой оригинальное картинное зрелище: не только весь монастырский двор, но и вся округа — дорога, небольшие полянки, склоны гор — были усеяны фургонами и палатками. Всюду царила суета, оживление: детские игры, музыка, пляски… Оригинальность картины увеличивалась еще разнообразием типов костюмов, представляя для этнографа живой интерес — тут можно было увидеть и степенного русского купца из Симферополя, и грека из Ялты, и рабочих-каменотесов из Евпатории; и малороссийских девушек из аутских табачных плантаций, пришедших пешком через горы на богомолье или ради исцеления от своих недугов. Тут же предпринимателями, прибывшими на торжество, открывались лавчонки и устраивались буфеты, в которых продавались чай, лимонад, буза, хлеб, яйца, фрукты, вино, ликеры и другие продукты. Торговля шла чрезвычайно оживленно; музыка, песни и крики разносились по горам и замирали в отдаленных ущельях. Кругом бродили стада волов, между которыми шныряли и кричали мальчишки, кое-где охотники ловили форель в реке, повсюду горели костры и вились столбы дыма. Ночевали паломники под открытым небом, так как монастырская гостиница могла вместить самую незначительную часть прибывших.

В положенное время в обители происходило богослужение, приличное кануну празднования церковью памяти свв. Косьмы и Дамиана. После праздничной литургии паломники возвращались к своим повозкам и располагались обедать. После обеда хозяйки укладывали имущество и через некоторое время все трогались в обратный путь. И там, где несколько часов назад было шумно и весело, опять царила тишина и разве только несколько волков недоверчиво подкрадывались к остаткам праздничных обедов.

Многотрудной была жизнь братии в Косьмо-Дамиановской киновии. Величественная природа, окружающая монастырь, ничего не давала легко, кроме воды и воздуха. Остальное — хлеб, овощи и другие продукты, какие-либо вещи покупали и привозили за 45 верст, из Симферополя.

На 6 месяцев, с ноября по апрель включительно, братия запасалась всем необходимым для своего пропитания и содержания. Хотя иногда бывало и так, что и зимой по крайней монастырской необходимости кого-то посылали в Алушту пешком или верхом. Он выполнял поручение и вновь возвращался в обитель, где опять наступала та же привычная монастырская жизнь. Бывали, однако, и несчастные случаи. Зимой 1865 года один из послушников был послан в Алушту по срочному делу. Все тропинки в лесу засыпало снегом, день был пасмурный. Он не нашел дороги и замерз.

Нужно было обладать истинной любовью ко Господу и искренним желанием трудиться ради спасения своей души, а также большим призванием к уединенной жизни, чтобы жить в такой суровой местности среди гор и леса. И если есть истинные отшельники от мира сего, то те немногие первые иноки Косьмо-Дамиановской киновии принадлежали к их числу, потому что поселились в таких местах, куда редко проникал радостный луч солнца, где вечные туманы, где ранние снега не давали пройти и десятка шагов от убогого жилища, где они редко видели лица людей.

Как-то один из богомольцев спросил настоятеля киновии отца Макария: «Как можно жить в такой суровой пустыне и по полугоду не иметь связи с миром? Вероятно, братия зимой скучает и предается унынию?» — «Нет, — отвечал отец Макарий. — Летом мы служим другим, для богомольцев; так что о себе нет времени и подумать. Братия же занята то постройками или ремонтом монастырских зданий, то приемом и удовлетворением религиозных нужд паломников, то исправлением дорог, гатей и переездов, ведущих в монастырь; а зимой братия занята исполнением положенного по уставу монастырского правила, чтением Св. Писания и Св. отцов церкви, а также келейным рукоделием. Много времени отнимает и расчистка от снега тропинок, ведущих из келий в церковь и к хозяйственным постройкам. В киновии все делается руками братии, за исключением каких-либо работ, требующих специальных знаний. Посему ни скучать, ни унывать у братии нет времени.

Несмотря на различные лишения, скудность и неудобства жизни в Косьмо-Дамиановской киновии, иноки этой обители были крепко преданы ей и очень любили ее. Большинство и не помышляло о переезде в другие, более богатые монастыри. Кто пришел в монастырь поработать Господу ради спасения своей души, для того лучшего располагающего к молитве, богомыслию и другим духовным деланиям места было не найти. Батюшка Макарий часто говаривал: «Правда, трудна наша жизнь в этой обители в зимние месяцы; никто к нам и мы ни к кому. Ни ограды, ни запоров в нашем монастыре нет; и несмотря на то, зимой мы находимся в нем, как бы заключенные в крепости, или как бы заживо погребенные во гробе. Но и при такой жизни мы не остаемся без утешения; утешением нашим служит неопустительно совершаемое по уставу богослужение, а особенно литургия. Перед глазами только высокие горы, окружающие монастырь, да обнаженный лес. Невольно ум обращается к Богу, все создавшему словом Своего Всемогущества, Премудрости и Благости…” Один из иноков обители также рассказывал: «Во время суровой зимы с какой радостью мы ожидаем весны и воскресения природы к жизни. До слез умиляешься, когда повеет теплым живительным дыханием весеннего воздуха, когда увидишь распустившуюся на деревьях первую зелень. С не меньшей радостью по наступлении весны встречаем и первых приходящих в монастырь богомольцев. Вся братия приветствует их с особенным радушием и любовью».

Труд первых насельников Косьмо-Дамиановской киновии был поистине подвижническим, и все достигнутое ими поражало жителей Тавриды. Проживало здесь всего лишь 4-5 человек вместе с послушниками. Определенное время братия уделяла богослужению, остальное шло на подготовку стройматериалов для различных построек, а также на обустройство территории.

Скромные приношения от богомольцев, получаемые в летнее время, едва покрывали расходы на проживание и на украшение киновии, и лишь весьма небольшие сбережения откладывались для найма в обитель строителей-мастеров.

Быстрые успехи в строительстве и благоустройстве киновии, несмотря на малое число братии, достигнуты были, разумеется, благодаря неиссякаемой энергии и умению настоятеля о. Макария вести дело. Строго соблюдая правила монастырской жизни, он старался во всем служить примером для своей братии. Так, например, если требовалось приступить к какой-либо работе, то наряда или приказа об этом братии о. Макарий вообще редко делал. Братия обыкновенно узнавала, что нужно делать по тому, чем занят был настоятель. Если он взял топор и пошел в лес, это значило, что нужно было заготовить лесоматериалы для какой-либо постройки; поэтому и братия брала с собой топоры, шла за настоятелем и делала то, что делал он. Когда же настоятель брал лопату или кирку и шел поправлять дорогу, то и братия с теми же орудиями следовала за ним.

Отец Макарий с братией устроили улучшенную дорогу при подъеме в киновию по правому берегу Альмы на протяжении около восьми верст. По ней можно было проехать если не в экипаже, то хотя бы на татарской мажаре.

Постепенно число братии стало увеличиваться. Необходимо было строительство дополнительных келий, а также хозяйственных помещений — поварни, кладовых для запасов на зиму, погреба, трапезной. О чем и заботился о. Макарий, не зная покоя ни днем, ни ночью. Нужны были кирпичи для печей, стекла для окон, железные и чугунные предметы для дверей, другие материалы, которые можно было приобрести только в Симферополе. Братия во главе с о. Макарием переносила их на своих плечах, а если же ноша была не по силам, тогда уж для ее доставки нанимались подводы.

Заметно выросло и число богомольцев и для них нужен был новый корпус (так как устроенный в 1855 году стал теперь очень мал). В 1863 году построили деревянный, более вместительный корпус для посетителей под железной крышей, 8 саж. в длину и 3 саж. в ширину.

Заботясь о благоустройстве вверенной ему обители, о. Макарий совершенно забывал о себе. После смерти родителей ему по наследству осталось около семи тысяч рублей (весьма значительная по тем временам сумма). Всю ее, до последней копейки, Он употребил на устройство киновии и на пособие бедным. Отказа в приеме в обитель не было никому, лишь бы имел законный документ на прожитие. Но оставался здесь только ют, кто мог работать и трудиться в этой суровой местности. Ленивые и не способные к труду, обличаемые своей совестью, сами оставляли монастырь без всяких напоминаний со стороны настоятеля.

Храм Косьмы и Дамиана, находившийся при источнике, был слишком мал. В нем могла поместиться только братия и небольшая часть богомольцев. А когда число посетителей было значительным, большая их часть, из-за тесноты храма, во время богослужения вынуждена была оставаться снаружи. Поэтому о. Макарий решил соорудить другой, более вместительный храм.

В 1869 году на средства доброхотных жертвователей построили новый большой деревянный храм под железной крышей. Новоустроенный храм был крестообразной формы, стоял он на каменном фундаменте, окрашенный краской. 13 саж. в длину и 5,5 саж. в ширину. В одной связи с ним находилась деревянная же, крепкая колокольня, в которой помещалась ризница. В храме был двухъярусный иконостас. 20 июня 1870 года новый храм освятили также во имя свв. Косьмы и Дамиана. Бывшую же маленькую церковь разобрали, а на ее месте, над источником, устроили деревянную часовню. А рядом, ниже по течению источника расположили купальню, разделенную на мужскую и женскую половины.

В 1872 году по ходатайству бывшего благочинного монастырей Таврической епархии архимандрита Евгения, по высочайшему повелению императора Александра II Косьмо- Дамиановской киновии из казенной лесной дачи было отмежевано еще 19 десятин земли. Таким образом, при киновии стало 23 десятины земли под лесом и горами, на которую имелся план, а на 4 десятины еще и межевая книга, выданные управлением государственным имуществом Таврической губернии.

В октябре 1873 года киновия была два раза осчастливлена посещением Его Императорского Высочества Государя Наследника Цесаревича Александра Александровича, — в первый раз он пробыл недолго. Посетив же киновию вновь 28 октября, прожил в ней 29 и 30 октября, бывая в эти дни на охоте, 31 октября отбыл, пожертвовав обители 500 рублей.

Вновь выстроенная церковь свв. Косьмы и Дамиана была достаточно просторной и высокой и вполне соответствовала своему назначению во время массового притока паломников в летние месяцы. Но из-за тонких деревянных стен она была неудобна для проведения богослужений в холодное зимнее время, потому что не отапливалась. Поэтому игумен о. Макарий, по совету со своей братией, предпринял постройку еще одной небольшой теплой деревянной церкви, во имя Преображения Господня, в которой можно было бы совершать богослужение зимой, и чтобы, кроме того, в летнее время, при значительном стечении богомольцев, можно было бы совершать две литургии: раннюю и позднюю.

Она возводилась на средства доброхотных жертвователей. И к 1874 году была фактически закончена, неоформленным оставался только иконостас. Но здоровье о. Макария сильно пошатнулось и стало совершенно ослабевать. Поэтому строительство храма приостановилось, а окончить его и освятить престол Господь судил уже преемнику о. Макария — иеромонаху, впоследствии игумену Парфению. Произошло это лишь через 4 года, 14 сентября 1878 года, когда новый храм был полностью закончен.

Непосильный труд по устройству Косьмо-Дамиановской киновии быстро начал истощать здоровье ее настоятеля о. Макария. Иногда он так ослабевал, что не мог ходить. Несколько дней отдыха восстанавливали его силы, и он опять принимался за работу. Но надломленный организм скоро ослабевал, и болезнь возвращалась с еще большим ожесточением. С начала 1876 года отец Макарий совершенно ослабел и почти не мог ходить. Кашель и отдышка мучили его и не давали покоя ни днем, ни ночью. Отправлять богослужение в церкви он уже не мог, даже говорил с большим трудом. Чтобы не доставлять больших хлопот братии, он в августе того же года поступил в больницу странноприимного дома Таранова-Белозерова в Симферополе. Сейчас там, на улице Карла Маркса, расположилось медицинское училище. 15 сентября, почувствовав себя хуже, отец Макарий после соборования исповедовался и причастился Святых Христовых тайн. Через три дня. 18 сентября 1876 года в 4 часа утра он с миром почил о Господе. Отпевание тела почившего о. Макария было совершено в кафедральном соборе Александра Невского архимандритом Арсением, откуда, по совершении чина погребения, отправлено для предания земле в Косьмо- Дамиановскую киновию. Здесь же он был похоронен справа от западных дверей, в притворе храма Преображения Господня.

Несколько позже вокруг его могилы сделали чугунную оградку, а на самой могиле братья Панченко возложили большую белую мраморную плиту с соответствующей надписью: «На сем месте покоится прах игумена Макария, первого строителя Косьмо-Дамиановской киновии. Игумен Макарий родом из обер- офицерских детей г. Белгорода Курской губернии, в мире именовался Михаил Пруцкий. Всего жития его было 61 год. Скончался 18 сентября 1876 года. Мир праху твоему. Устройся сия доска с написанием биографии игумена Макария от помнящих его и за все благодарных ему. 1880 года марта 30 дня от братьев Панченко».

Становление киновии продолжалось. В 1878 году севастопольским мещанином Григорием Петровичем Порываем ей был пожертвован хутор при селе Григорьевке (он же Мамек) в Перекопском уезде, на расстоянии 100 верст от обители. Вместе с хутором Григорий Петрович передавал во владение обители 200 десятин земли, из которой удобной было 197 дес. 1830 саж. Земля эта использовалась следующим образом: под пашней — 197 дес. 1590 саж., под строением и огородом — 240 саж., под каменоломней -1 дес. 975 саж. и под проселочной дорогой -1995 саж.

С разрешения епархиального начальства удобная земля нотариальным порядком сдавалась в аренду под посев по 265 рублей в год. Межевой книги на землю не было, планы же и дарственная запись на нее имелись и хранились в архиве киновии.

На хуторе имелась небольшая каменная церковь во имя трех святителей Василия Великого, Григория Богослова и Иоанна Златоуста. При ней стоял ветхий домик для служащей братии. Построена была церковь в 1866 году из бутового камня на средства бывшего тогда землевладельца Григория Петровича Порывая, покрыта железом и огорожена каменным забором, размером 8 саж. в длину, 4 саж. в ширину и 2.5 саж. в вышину до потолка, с двором площадью 600 саж. Богослужебными книгами, церковной утварью и ризницей была снабжена в достаточном количестве. Близ церкви, кроме того, имелось усадебной земли 1 дес. 1953 саж., из которой удобной было 1 дес. 1068 саж. Использовалась она так: под степью, годной к пашне и сенокосу — 1090 саж.; под строением, двором и огородом — 2378 саж.; под церковью и оградой — 840 саж. и под проселочной дорогой — 45 саж.

Со временем на хуторе были произведены необходимые постройки: в 1886 году выкопан колодец и построен каменный дом (6×3 саж.), а в 1891 году — еще один с хозяйственными постройками из камня — двумя сараями и кузницей.

Существовавший до этого каменный дом (8×3 саж.) при храме 1|>ех святителей в с. Григорьевка был отремонтирован и перекрыт черепицей. В 1892 году к нему пристроили каменный дом с амбаром и погребом (8 саж. в длину и 7 арш. в ширину) и каменный сарай.

Постепенно продолжалось строительство и в самой киновии. В 1876 году были возведены еще два братских корпуса (5×3 и 4×3 саж.), в следующем 1877 году — корпус для мастерской (8×3 саж.), а имеющаяся до этого мастерская такого же размера переделана под корпус для наемных людей. В 1880 году в монастыре построили баню (3×2 саж.). в 1886 году — еще один братский корпус (9×3 саж.) и помещение для экипажей с конюшней (7×2 саж. 1 арш.). В 1890 году были построены кладовая при настоятельском корпусе (4 саж. х 7 арш.), еще один корпус для посетителей (4×3 саж.) и деревянная лавка (2×1,5 саж.), а в 1891 году проведен капитальный ремонт всех зданий, которые были утеплены и отштукатурены. В 1892 году при трапезном корпусе в одну линию были устроены просфорня и еще одна мастерская (3×3 саж.), в 1894 году при бане пристроена кузница, а в 1896 году — еще один, четвертый, корпус для посетителей (3,5×2 саж.) с балконом, под которым сделали чайную для богомольцев.

А в 1891 году над источником вместо ветхой деревянной часовни возвели новую: до оконных рам она была каменной, а выше — деревянной. Часовня эта несколько превышала по размерам прежнюю. Стояла она под железною крышей, красивая и удобная для богослужения.

Она представляла из себя небольшую восьмигранную постройку, венчавшуюся крошечной маковкой с крестиком. По центру здания из земли быстрым и обильным потоком выходил источник воды, заключенный в четырехгранную небольшую каменную колонну, возвышавшуюся над полом приблизительно на аршин. Из этого резервуара, по мере его наполнения, вода при сильном и шумном бурлении стекала в прочно устроенный вблизи большой деревянный бассейн купальни. В часовне имелись образа Христа Спасителя и Божьей Матери; против источника находился большой образ святых мучеников Косьмы и Дамиана и около него два церковных подсвечника и аналой, перед которыми для богомольцев освящали воду и служили молебны местным святым. В 1897 году находившаяся рядом с часовней деревянная купальня тоже была перестроена и возведена под новую железную крышу.

Помещение же купальни, как и бассейн в ней, были разделены плотной стенкой на две равные половины — мужскую и женскую. Вода в бассейне всегда была холодная — 6-7°С. Несмотря на такую низкую температуру, немало богомольцев осмеливались купаться в этой воде, окунаясь в нее с крестным знамением: кто раз, кто два. а некоторые даже и по три раза. Больные же после ванны считали непременным долгом оставить на стенах бассейна клочки от своих одежд, в том убеждении, что вместе с ними останутся здесь и угнетающие их недуги. (Этот обычай принесли сюда крымские татары.) Но не все решались погружаться в столь холодную воду, иные довольствовались омовением только некоторых частей тела — рук и лица.

Бассейн постоянно наполнялся проточной водой, поэтому вода в нем всегда была чистая. При помощи же специального приспособления ее можно было, при желании, и полностью поменять, выпустив из бассейна и снова наполнив. Благодаря обильному потоку, наполнялся бассейн довольно быстро — в течение 25 минут. А так как вместимость его (9x6x3 фут.) составляла 162 куб. фут, то, следовательно, в одну минуту источник давал воды около 15 ведер, хотя в действительности его добит был гораздо больше, потому что не вся вода попадала непосредственно в бассейн купальни.

Паломники брали воду для питья в часовне из самого источника, с благоговением употребляли ее, набирали с собой и разносили по разным далеким концам Новороссийского края, Черноморья и Дона. По их вере Господь по молитвам свв. Косьмы и Дамиана даровал исцеления в том числе и тем больным, которые не могли лично побывать на источнике.

Однако вера в чудодейственную силу воды была известна и среди мусульман крымских татар, караимов и талмудистов евреев. Как пишет Киреев, раньше, крымские татары целыми семействами часто приезжали в монастырь, пребывая здесь с большим смирением и благоговением. Правда, в общей молитве они не принимали участия и держались особо. Иногда они давали деньги на свечи, и даже спрашивали разрешения поприсутствовать на богослужении в церкви. Источник Косьмы и Дамиана крымские татары прозвали Савлух-Су, что означает «вода здоровья».

Посещали киновию и известные в свое время личности, оставившие заметный след в истории. Так, в конце 1860-х годов в обители побывал крымский краевед и этнограф Евгений Львович Марков, в середине 1870-х годов здесь был писатель и исследователь Крыма Василий Христофорович Кондараки, а в начале 1880 года — княгиня Горчакова; эти люди оставили в своих воспоминаниях ценные исторические записи, используемые и при написании данной книжицы. Часто бывали в киновии и представители российской императорской фамилии. В 1880 году с 14 по 18 октября обитель посетил (это был уже третий приезд) наследник престола великий князь Александр Александрович вместе со своей супругой Марией Федоровной. Почетные гости прожили эти несколько дней в скромном домике настоятеля монастыря, состоящего из трех комнат с весьма бедной обстановкой. Другого более или менее пригодного помещения для их размещения тогда еще не было ни в самой киновии, ни вблизи нее.

Поэтому в 1882 году по указу императора Александра III здесь был построен царский охотничий домик с небольшим фонтаном и цветочными клумбами перед ним, занимавший вместе со двором 1,451 десятину удобной лесной площади. В доме было 8 комнат: гостиная с кабинетом, спальни, столовая, комната наследника, помещение для свиты, две комнаты для прислуги, буфетная и ванная. Все было обставлено очень скромно, но уютно. Царский домик открывали для посещений и осмотра, здесь также имелась специальная книга для записей посетителей.

Подъездные дороги к царскому охотничьему домику, а значит и к монастырю, стали улучшать. В 1886 году была заново построена дорога из Алушты, получившая в народе название Косьмо-Дамиановского шоссе. Дорога была грунтовая, удобная для экипажей и начиналась она в Алуште возле базара.

Практически по всей протяженности ее были расставлены столбы с надписями, указывавшими направление движения. ( начала дорога шла долиной речки Улу-Узень. прорезая богатые фруктовые сады, виноградники, табачные плантации и огороды, огражденные непрерывными плетнями, густо обвитыми держидеревом. Дальше она входила в глубокий овраг, покрытый величественным лесом, и продолжалась по берегу реки Альмы, которую приходилось иногда переезжать вброд. Из долины Альмы вправо шла дорога в Бахчисарай, куда было 45 верст, а влево от Альмы, по берегу Косьмо-Дамиановского ручья можно было попасть в монастырь. Близ монастыря дорога разветвлялась: налево — к монастырю, направо — к царскому охотничьему домику, о чем указывали дощечки с надписями. В монастырь можно было зайти через святые врата, представлявшие из себя деревянные решетчатые ворота, увенчанные большим крестом, с низеньким заборчиком из некрашенного балясника. В 1892 году в надел киновии к уже имеющимся 23 дес. 4 кв. саж. земли поступило от казны еще 11 дес. 1750 кв. саж., на которые также имелся план, хранящийся в архиве обители. Таким образом, всего в киновии стало 34 дес. 1754 кв. саж. земли, включая лес, горы и поляны.

Косьмо-Дамиановский монастырь довольно часто посещали представители общественных организаций. Так, в 1891 году в обители побывали члены Крымского горного клуба, пробыв здесь 12 и 13 июля. Утром 13 июля они сделали соответствующие измерения, необходимые им в работе, и установили температуру воздуха — 12°С, температуру воды в источнике — 6,5°С, высоту над уровнем моря — 2099 футов.

Некоторое время, с 1893 по 1895 годы, здесь жили художники Николай Иванович Лазарев и Лев Александрович Квачевский, получившие образование в Императорской Академии художеств, которые писали святые иконы и виды киновии.

Никаких средств от казны, как мы уже писали, киновия не получала и содержалась в основном на доброхотные подаяния богомольцев, посещающих ее. Ежегодные доходы монастыря составляли от 7 до 10 тыс. рублей и лишь в редкие годы, когда приток посетителей был особенно велик, средств поступало больше. Приходная часть складывалась из поступлений от продажи церковного товара (свечей, иконок, крестиков, книг, просфор и т. д.) и продуктов хозяйственной деятельности киновии (хлеба, сена и т. д.); кружечного, кошелькового и тарелочного сбора; исполнения религиозных треб; аренды земли в с. Григорьевка; процентных поступлений от банковского капитала и добровольных пожертвований частных лиц. Расходы же состояли из отчислений в епархию; затрат на строительство и ремонт зданий обители; содержание братии, рабочих и странников; аренду казенных пастбищ; выплат земельного налога; затрат на мебель, хозяйственные нужды и поездки по делам киновии.

Такое стеснение в средствах позволяло обители содержать весьма немногочисленную братию. В первые 10 лет существования киновии здесь жило от 4 до 8 человек. В последующие 20 лет численность иноков вместе с послушниками возросла до 14, и лишь к концу 1890-х гг. монастырская братия насчитывала 25 человек. Кроме того, в обители постоянно находились богомольцы, странники и приехавшие на лечение люди, проживавшие здесь временно, по паспортам или другим документам.

При изучении архивных материалов по Косьмо-Дамиановской киновии мы установили, что все здания и сооружения обители страховались в страховом обществе «Россия» на сумму 25 000 рублей. При этом составлялась ведомость о всех строениях, подлежащих страхованию. В ней указывались стоимость здания и сумма его страхования, — ведомость эта прикладывалась к страховому свидетельству и вместе с ним хранилась в архиве обители.

Косьмо-Дамиановская киновия, как мужская обитель просуществовала 43 года — с 1856 по 1899 год. За это время в ней всего было 8 настоятелей, из которых наибольшей памяти достоин первый из них — игумен Макарий.

С его именем связана история строительства и становления обители в течение первых 20 лет.

Мы считаем своим долгом рассказать вам кратко биографию людей, избравших своей судьбою эту обитель. И первым среди них будет большой подвижник — отец Макарий.

Игумен Макарий (в миру Михаил Пруцкий) — родился в 1816 году, в г. Белгороде Курской губернии, в дворянской обер- офицерской семье. Образование получил в Белгородском уездном училище. С ранних лет он сознавал в себе призвание к пустынножительству. Особенно ему полюбилась Глинская пустынь в Курской губернии, куда он и поступил послушником 17 февраля 1845 года. Узнав о намерении Херсонского архиепископа Иннокентия основать в Крыму несколько киновий, Михаил Пруцкий немедленно подал прошение о переводе его в Херсонскую епархию, чтобы поступить в одну из должных открыться там обителей. 1 июня 1848 года он был принят в Херсонскую епархию и до времени открытия Бахчисарайского скита с киновиями временно помещен в число братии Корсунского Богородичного монастыря Днепровского уезда Таврической губернии, где 6 августа 1849 года посвящен в иподиакона.

15 апреля 1850 года последовало высочайшее соизволение на открытие Успенского скита, а уже 30 апреля в него был перемещен послушник Михаил Пруцкий, где для него начались особенные труды. Он успевал быть и в клиросном послушании, и на земляных работах; в одно и то же время нес послушания пономаря, повара, свечника и просфорника; умел и камень наломать из скалы, и обтесать, и положить его в стену. 4 апреля 1853 года он был пострижен в монашество с наречением имени Макария, 27 июля того же года рукоположен в иеродиакона, а 8 сентября 1854 года — и в иеромонаха. Во время Крымской войны иеромонах Макарий был командирован во временные госпитали, находившиеся в Бахчисарае, для исполнения христианских треб. Обязанности свои он исполнял с полным усердием, доходившим до самоотвержения, то напутствуя больных и раненых таинствами исповеди и святого причастия, то утешая многих словами веры, любви и надежды, то отпевая по христианскому обряду преставившихся от жития сего в мир иной. За труды свои на этом нелегком поприще о. Макарий был 29 декабря 1855 года награжден набедренником.

После окончания войны он вновь возвращается к своим обычным послушаниям в Бахчисарайский скит. Через некоторое время, в июле 1856 года, как мы уже писали, иеромонах Макарий с монахом Игнатием были командированы к источнику свв. Косьмы и Дамиана для устройства киновии, на что они положили все свои силы и умение, все свое здоровье и средства. О. Макарий ко всем относился с кротостью и любовью. К нему тянулись сердца людей; и богослужения он совершал всегда с полным благоговением; и его внятное, толковое чтение шестопсалмия, канонов, акафистов, и его строгоподвижническая жизнь, и его совершенное бескорыстие снискали ему большое уважение не только современников, но и потомков.

Двадцать долгих лет посвятил о. Макарий становлению и обустройству Косьмо-Дамиановской киновии. За свои старания он неоднократно награждался и поощрялся — 1 июля 1862 года получил от Св. Синода благословение, 1 июля 1863 года — награжден золотым наперсным крестом, а 1 июля 1866 года возведен в сан игумена и награжден палицею. Были у него и светские награды — 3 августа 1856 года получил серебряную медаль «За защиту Севастополя», 10 сентября 1859 года — бронзовый крест на Владимирской ленте, а 1 декабря того же года и бронзовую медаль на Андреевской ленте за участие в Крымской войне.

Будучи уже сильно больным туберкулезом, о. Макарий к 1876 году совсем ослабел, поэтому в августе того же года он поступил в больницу странноприимного дома Таранова- Белозерова в Симферополе, 15 сентября исповедался, причастился Святых Христовых Тайн и особоровался, а 18 сентября скончался. Отпет был в кафедральном соборе и погребен в Косьмо-Дамиановской киновии, в Преображенской церкви, у западных дверей. Живым памятником доброй и благочестивой жизни о. Макария навсегда останется Косьмо — Дамиановская киновия, устроенная его многолетними неусыпными трудами.

Расскажем вам и о других настоятелях монастыря.

Игумен Парфений (в миру Симеон Калинин) — родился в 1832 году, в г. Николаеве Херсонской губернии, в мещанской семье. Образование получил в Николаевском казенном морском училище. По увольнении из общества мещан 18 августа 1857 года поступил в Кизилташскую киновию, в которой 29 октября 1859 года определен послушником, 2 августа 1861 года облечен в рясофор, 16 сентября 1866 года пострижен в монашество и уже 1 декабря 1866 года рукоположен в иеродиакона.

28 февраля 1869 года был перемещен в штат Таврического Архиерейского Дома, где 17 апреля того же года рукоположен в иеромонаха. Здесь он выполнял послушания ризничего (1869- 1974), смотрителя епархиального женского училища, смотрителя по строительству семинарии, помощника эконома, позже был назначен казначеем. 24 декабря 1871 года награжден набедренником.

По распоряжению владыки Гурия 2 июля 1874 года назначен управляющим Инкерманской киновией; 12 апреля 1875 года награжден наперсным золотым крестом от Св. Синода, а 4 декабря по прошению, вследствие болезни, перемешен в число братии Корсунского Богородичного монастыря. По распоряжению епархиального начальства 16 августа 1876 года командирован в Ливадию на богослужение, а 30 ноября того же года назначен управляющим Косьмо-Дамиановской киновией, которой он и руководил в течение двух с половиной лет. В мае 1879 года по прошению, вследствие болезни, освобожден от занимаемой должности и перемещен в число братии Балаклавского монастыря. Также как и его предшественник, при усилении болезни был принят в больницу странноприимного дома Таранова-Белозерова, где и скончался 19 февраля 1882 года, а погребен в том же Балаклавском Георгиевском монастыре.

Иеромонах Василий (в миру Владимир Раевский) — родился в 1834 году, из духовного звания, сын дьякона села Маркино Городище Тверской губернии. Образование получил в Тверской духовной семинарии, где прошел полный курс богословских наук.

По окончании Тверской духовной семинарии в 1857 году поступил в число певчих Тверского Архиерейского хора, где 27 марта 1860 года был посвящен в стихарь. 12 июля 1860 года принят послушником в Нилову пустынь Тверской губернии Осташковского уезда и назначен на послушание канонарха. Здесь 17 марта 1863 года был пострижен в монашество и рукоположен в иеродиакона. 13 октября 1865 года вызван в свиту архиепископа Тверского Филофея, где исправлял обязанности иподиакона, 21 ноября 1872 года рукоположен в иеромонаха и 13 декабря того же года вновь перемещен в Нилову пустынь.

29 мая 1876 года переведен по прошению в Таврическую епархию и принят в штат Таврического Архиерейского Дома, где исполнял послушание эконома и смотрителя семинарии, богослужения проводил в семинарской церкви. 9 октября 1877 года был награжден набедренником.

31 мая 1879 года назначен настоятелем Косьмо-Дамиановской киновии, которой управлял в течение пяти лет. Указом Таврической духовной консистории от 21 апреля 1884 года освобожден от должности настоятеля и перемещен в число братии Херсонесского Владимирского монастыря.

Иеромонах Иоанн (в миру Иаков Азбуков) — родился в 1843 году в Харьковской губернии, из духовного звания, сын священника Харьковской епархии. Образование получил в Харьковской духовной семинарии, где прошел полный курс богословских наук. 12 января 1877 года принят в Корсунский Богородичный монастырь на испытание способности к иноческой жизни, где 5 августа был пострижен в монашество, 15 августа рукоположен в иеродиакона и уже 22 августа того же года — и в иеромонаха. 12 апреля 1880 года был перемещен в число братии Херсонесского монастыря, где 15 июля 1881 года награжден набедренником.

По указу Таврической Духовной Консистории от 21 апреля 1884 года назначен управляющим, а 10 октября 1885 года — настоятелем Косьмо-Дамиановской киновии, которой управлял в течение четырех лет. Здесь 30 мая 1887 года от Св. Синода был награжден наперсным золотым крестом.

Иеромонах Павел (в миру Иоанн Козловский) — родился в 1836 году в Харьковской губернии: из вдовых священников. Образование получил в Харьковской духовной семинарии, где прошел полный курс богословских наук. После окончания семинарии, 29 августа 1860 года рукоположен в дьякона в Александро-Свирской церкви слободы Александровки Старобельского уезда; 26 августа 1864 года перемешен в слободу Штормовую того же уезда к Рождествобогородичной церкви. По прошению 16 октября 1877 года принят в Таврическую епархию и здесь рукоположен в священника к Параскевской церкви в Топловском женском монастыре, 13 декабря 1878 года перемещен в Скорбяшенскую церковь в селе Насыпкой Феодосийского уезда, а 6 июля 1882 года назначен настоятелем Александроневской церкви в село Троян Бердянского уезда и здесь 25 ноября 1883 года награжден набедренником. 28 июня года переведен к Успенской церкви г. Старый Крым, откуда по прошению 29 ноября 1887 года был уволен за штат. В монашество пострижен 9 апреля 1888 года в Крестовой церкви Таврического Архиерейского Дома. По указу Таврической духовной консистории 25 мая того же года назначен управляющим, а 7 сентября — настоятелем Косьмо-Дамиановской киновии, которой управлял полтора года. По прошению 12 декабря 1889 года освобожден от должности настоятеля киновии и 30 декабря того же года уволен в отпуск. Впоследствии, видимо, принял схиму, о чем в деле Консистории написано неразборчиво, так как внесено в ведомость несколько позже.

Игумен Серапион (в миру Симеон Лещенко) — родился в 1838 году, в дворянской семье Полтавской губернии Золотоношского уезда. Образование получил в Золотоношском уездном училище.

28 января 1862 года поступил в Виноградский Успенский монастырь Киевской епархии, где 6 октября 1867 года определен послушником, 20 мая 1868 года пострижен в монашество, 28 июля того же года рукоположен в иеродиакона, а 23 сентября 1872 года — и в иеромонаха. С 1868 по 1873 год исполнял в этом монастыре послушания казначея и ризничего. 23 июня 1873 года перемешен в Киево-Софийский Митрополитский дом, где находился на послушании письмоводителя и 13 июня 1882 года награжден набедренником.

По прошению 13 декабря 1889 года перемещен в Таврическую епархию и по указу Таврической духовной консистории назначен настоятелем Косьмо-Дамиановскй киновии, которой руководил в течение пяти с половиной лет. Здесь 1 июля 1891 года был возведен в сан игумена. Резолюцией архиепископа Таврического и Симферопольского Мартиниана от 7 июля 1895 года уволен от должности настоятеля киновии с разрешением вступить в число братии Инкерманского монастыря. Настоятелем киновии поначалу был определен Инкерманский настоятель иеромонах Иаков, но он не смог принять назначение и тогда выбор владыки пал на заштатного игумена Андрея, состоящего в то время в числе братии того же Инкерманского монастыря.

Игумен Андрей (в миру Иоанн Балдинский) — родился в 1828 году, из вдовых дьяконов. Образование получил в Елизаветградском духовном училище. 28 ноября 1846 года посвящен в стихарь. 25 июля 1848 года вызван в Архиерейский хор, а уже 13 августа того же года определен послушником в Корсунский Богородичный монастырь. 18 октября 1850 года переведен дьячком в Успенский Собор в Херсонесе, откуда 18 октября 1863 года, согласно прошению, поступил в Херсонесский монастырь, в котором 23 февраля 1864 года облечен в рясофор, 16 апреля того же года пострижен в монашество и 7 марта 1866 года рукоположен в иеромонаха. Здесь же 15 июля 1869 года награжден набедренником, 15 апреля 1872 года — наперсным крестом, а 20 сентября 1878 года — бронзовой медалью. С 6 июня 1877 года по 22 января 1879 года был управляющим Херсонесским монастырем. Вследствие болезни по прошению освобожден от этой должности, но по резолюции владыки Мартиниана с 12 октября 1885 года по 8 сентября 1887 года вновь назначен наместником Херсонесского монастыря, с 8 сентября 1887 года по 7 сентября 1888 года — временно управляющим Балаклавским монастырем, а с 7 сентября 1888 года по 31 января 1890 года — настоятелем Бахчисарайского Успенского скита. 22 июня 1888 года был возведен в сан игумена и 30 ноября того же года награжден жезлом. 5 декабря 1890 года перемещен в Косьмо-Дамиановскую, а 22 декабря того же года — в Инкерманскую киновию. Резолюцией владыки Мартиниана от 10 июня 1895 года назначен настоятелем Косьмо-Дамиановской киновии, которой управлял чуть более года. Указом Таврической Духовной Консистории от 23 сентября 1896 года уволен от должности настоятеля киновии с разрешением ему избрать место жительства по своему усмотрению. Пробыв некоторое время в киновии, он 5 февраля 1897 года отправился к своему новому месту служения — в Топловский женский монастырь.

Иеромонах Филадельф (в миру Флавиан Топорков) — родился в 1840 году, в крестьянской семье Курской губернии. Грамоте обучался в доме родителей.

6 марта 1862 года поступил в Глинскую пустынь, в которой в 1864 году определен послушником. В том же году переведен в Белогорскую пустынь, где 1 сентября 1870 года пострижен в монашество и рукоположен в иеродиакона, а 1 августа 1876 года — в иеромонаха и назначен на послушание казначея обители. Здесь же 29 августа 1881 года награжден набедренником. В марте 1891 года переведен в Рыльский монастырь, а через год, в феврале 1892 года, по прошению принят в Таврическую епархию и определен в число братии Корсунского Богородичного монастыря, в котором также исполнял послушание казначея.

По распоряжению владыки Мартиниана 23 сентября 1896 года назначен настоятелем Косьмо-Дамиановской киновии, которой управлял без малого три года. Здесь 30 ноября 1896 года был награжден серебряной медалью на Александровской ленте в память о царствовании императора Александра III.

По указу Таврической духовной консистории от 23 июля 1899 года, в связи с преобразованием мужской Косьмо-Дамиановской киновии в женский одноименный монастырь, о. Филадельф был освобожден от должности настоятеля и, после передачи всех дел и имущества обители законным порядком, отбыл по своему желанию обратно, в число братии Корсунского Богородичного монастыря.

На Таврическую и Симферопольскую кафедру 30 сентября 1898 года был назначен епископ Николай (Зиоров), бывший епископ Алеутский, возглавлявший ее без малого семь лет. С приходом владыки Николая в жизни Косьмо-Дамиановской обители наступили существенные перемены. Весной 1899 года, в ходе ознакомления с приходами и монастырями Таврической епархии, он побывал и в этой отдаленной киновии. После посещения Алушты владыка Николай, не отдыхая, сел в поданный экипаж и в сопровождении архимандрита Александра по Косьмо- Дамиановской дороге, около 6 часов пополудни, 1 мая 1899 года выехал в монастырь. Впереди следовал сопровождающий его от Гурзуфа становой пристав, а позади — два дьякона. Встреченный в монастыре всей братией, преосвященный расположился в покоях настоятеля, а на другой день уже в 5 часов утра прогуливался по монастырю, затем посетил царский домик, где и расписался в книге посетителей. Позже владыка служил обедню вместе с братией киновии. После служения последовало шествие преосвященного со всей братией в трапезную «со славой». Во время трапезы владыкой было сделано несколько указаний и поправок неточного выполнения монастырского устава.

Природа вокруг монастыря владыке понравилась. Он полагал, что климат здесь одинаков с абастуманским и что здесь прекрасное место для санатория. Владыкой также была высказана мысль, что в Косьмо-Дамиановскую киновию наиболее подходяще перевести женский монастырь, а монахов распределить по другим обителям. Топловский женский монастырь к тому времени был сильно перенаселен. И это. видимо, послужило одной из причин для такого преобразования.

Епископ Николай очень ревностно относился к чистоте иноческого жития, особенно усердно насаждал женское подвижничество и заботился об устроении в Крыму женских обителей, которых здесь было гораздо меньше мужских. Владыка направил представление по этому поводу в Святейший Синод. Уже 16 июля 1899 года Указом Св. Синода было постановлено:«Косьмо-Дамиановскую киновию обратить в общежительный того же наименования женский монастырь и назначить настоятельницей сего монастыря монахиню Топловской Троице-Параскевской общежительной обители м.Варсонофию с возведением ее в сан игумении».

В последовавшей по этому Указу Архипастырской резолюции от 22 июля 1899 года, в частности, говорилось:

1) Немедленно сообщить копии Указа Св. Синода от 16 июля сего года настоятельнице Топловского монастыря, о. Филадельфу с братией и благочинному монастырей архимандриту Исидору.

2) Предложить м. Варсонофии, иеромонаху Филадельфу и архимандриту Исидору списаться между собой, когда сделать сдачу и прием монастыря, дабы мы могли командировать от себя для участия в сем деле члена консистории.

3) О. Филадельф должен приготовить к сдаче все книги, описи, капиталы и имущество, а м. Варсонофия, по соглашению с игуменьей Параскевой, должна выбрать не менее 25 сестер для своего монастыря из состава Топловской обители. При этом Топловская обитель должна снабдить их всем необходимым из одежды и дать лошадей для переезда в Косьмо-Дамиановскую обитель. О. Филадельф должен представить рапорт, кто куда из братии желает перейти на жительство. Со своей стороны я предлагаю переселиться по преимуществу в Херсонесский монастырь, ибо там всей братии теперь 35 человек, — далее в Катерлез и в Кизилташ.

4) М. Варсонофия вместе с архимандритом Исидором изберут из наличного братства духовника для своей обители, а также оставят иеромонаха для церкви, принадлежащей монастырю в Перекопском уезде.

5) Привести все это поскорее в исполнение пока тепло и в последующем дать мне знать, дабы я мог навестить сию обитель и возвести м. Варсонофию в сан игуменьи».

Указом Таврической Духовной Консистории от 23 июля 1899 года казначея Топловского женского монастыря матушка Варсонофия была назначена настоятельницей Косьмо- Дамиановского женского монастыря. Через неделю она во главе двадцати пяти сестер прибыла к своему новому месту жительства. Выезжавшие туда 31 июля 1899 года по поручению владыки Николая член консистории священник Николай Шпаковский и секретарь консистории Н. Н. Николаев, приняли все монастырские постройки и инвентарь от бывшего настоятеля отца Филадельфа и братии киновии и передали монахиням во главе с настоятельницей матушкой Варсонофией и монастырским духовным правлением, в составе которого находились ризничая матушка Агния, казначея матушка Мария, исполняющая обязанности благочинной матушка Васса и исполняющая обязанности экономки матушка Иулиания. Что же касается братии мужского монастыря, то ее разместили по другим монастырям Таврической епархии: в Балаклавский Георгиевский, Херсонесский Владимирский и Кизилташский Сурожский. Для служения в Косьмо-Дамиановском монастыре временно оставлялись иеромонах Гурий и иеродиакон Досифей. Впоследствии, по просьбе настоятельницы матушки Варсонофии, для совершения богослужений в Косьмо- Дамиановский монастырь были назначены иеромонах Инкерманской киновии Климент и иеродиакон Корсунского монастыря Антоний.

Официально о преобразовании мужской киновии в женский монастырь было объявлено 1 августа 1899 года прочтением определения Св. Синода. Прощание братии друг с другом и с обителью было очень трогательным. В монастыре находились ведь и старцы, десятилетиями подвизавшиеся здесь и сроднившиеся всей душой с этим местом. Так, монах Феодосий прожил в Косьмо-Дамиановской киновии более 40 лет. Он пришел сюда молодым крестьянином и был подвержен страшным приступам эпилепсии; бывшие с ним родственники опустили его в святой колодезь во время сильнейшего пароксизма. Как только он был погружен в воду, судороги мгновенно прекратились, и он сам вышел из купальни, тогда как прежде не мог сделать ни одного шага без посторонней помощи. С тех пор страшный недуг к нему более не возвращался. После чудесного исцеления он решил остаться в обители и посвятить всю свою жизнь служению Господу Богу. Не было послушания, которого бы он не перенес с терпением и любовью. Оставаясь всегда довольным и спокойным, он своей кротостью и молчаливой сосредоточенностью служил примером для всей братии. Прийдя в обитель 28-летним, он оставлял ее старцем, еле передвигающим ноги. А полуслепой монах Пахомий прожил в киновии более 33 лет. Монах Павел и монах Иеремия находились здесь более 10 лет. Для них расставание с обителью и друг с другом было большим ударом. Молодые монахи и послушники расставались довольно спокойно.

Прощались братия с киновией и друг с другом 1 августа. В этот день в последний раз они соборно отслужили обедню, во время которой был освящен новый прекрасный иконостас, сделанный в Москве для мужской обители по заказу известного благотворителя Косьмо-Дамиановской киновии, потомственного почетного гражданина, комерц-советника Николая Дмитриевича Стахеева. После обедни все монастырское имущество было по описи сдано и к вечеру того же 1 августа в полное заведывание и распоряжение обителью вступила матушка Варсонофия с сестрами. Таким образом, с 1 августа 1899 года в истории Косьмо- Дамиановского монастыря начался новый период.

6 августа в монастыре праздновался храмовый праздник Преображения Господня. В этот день здесь впервые было совершено торжественное богослужение, как в женской обители. На клиросе пел хор монахинь. Преобразованный, теперь уже женский монастырь принимал праздничные поздравления от прибывших паломников-богомольцев и гостей обители.

В начале сентября в обители ожидался приезд преосвященного Николая для благословения инокинь на их новом месте. Проливной дождь, прошедший 3 сентября, очень сильно размыл горные дороги, но, несмотря на это, владыка Николай в сопровождении соборного протоиерея о. Александра Сердобольского прибыл в Косьмо-Дамиановскую обитель вполне благополучно. Радостный звон колоколов приветствовал вторичное прибытие в монастырь архипастыря, его преобразователя. Владыка был встречен монастырским духовенством со святым крестом, к нему навстречу вышли и все сестры обители.

В воскресенье, 5 сентября 1899 года, состоялось торжественное богослужение архипастыря. За литургией настоятельница монастыря матушка Варсонофия была возведена в сан игуменьи. При вручении ей жезла владыка Николай произнес глубоко назидательное слово: «Пастыреначальник Христос, раздающий в Своей церкви звания и чины, призывает ныне, чрез мою мерность и тебя, всечестная мать Варсонофия, к высшему для женщины служению в Своей церкви, возводя тебя на степень игумений сей обители. Отъемлет сей жезл от руки мужа и отдает в твои слабые руки. Приими же его как от руки Самого Господа и носи с достоинством, подобающим твоему сану! Что изрек Господь о сей обители ныне в применении ее власти и состава — это для нас пока тайна; но, думаю, не ошибемся, если скажем, что и в сем случае, — как и в избрании Апостолов, — немощная мира избра Бог, да посрамит крепкая»; для чего же? — «Яко да не похвалится всяка плоть пред Богом» (1 Коринф. 1,27,29).

Да возрадуется же душа твоя о Господе, являющем к тебе и к сестрам твоим такую великую и богатую милость, и да будет радость ваша присно с вами! Чем выше положение в обществе, тем оно труднее, — тем скорби и печали острее и глубже. И враг человеческий — диавол старается сеять раздоры и вражду вокруг да около, устремляя свои разженные стрелы в стоящего наверху; и зависть людская не оставляет в покое избранного и превознесенного, стараясь забросать его грязью и всякою нечистотою, — словом сказать, — сплетни, клевета. Осуждение — вот что в большинстве случаев ожидает людей облекаемых высшей частью и высшей властью! Ко всему этому приготовься и ты, ибо и тебя, как и меня, и другого не мимо идет чаша сия. Помни, прежде всего, что Господь возвещает „горе» тем, кому все „добре» глаголют (Лк. 6, 26), и, напротив, всем гонимым за правду и поносимым имене Его ради — обещает Свое царствие. „Аминь, аминь глаголю вам, яко восплачетеся и возрыдаете вы, а мир возрадуется: вы же печальни будете, но печаль ваша в радость будет» (Ин. 16, 20). «Аше от мира бысте были, мир убо свое любил бы: яко же от мира несте, но Аз избрах вы от мира, — сего ради ненавидит вас мир». (Ин. 15, 19). — Во всех сих обстояниях и искушениях вооружись терпением. «И возведи печаль свою на Господа, ибо Он есть отмститель всяких неправд. Се бо есть угодно пред Богом, аще совести ради Божия терпит кто скорби, стражда без правды!» (1 Петр. 2,19). Чаще повторяй молитвенно псалом: „Боже, в помощь мою вонми ми» — и сама увидишь опытно, — как отрадно будет на душе после этого! — Сестер люби и будь благопопечительна о них, «не господствуя над наследием Божиим, но подавая пример стаду» (1 Петр. 5, 3). Пусть сестры твои идут к тебе, как дети к своей матери, разделят вместе с тобой и свои радости и свои печали, ища в тебе духовного назидания. Кратко сказать, все в обители вашей любовию да бывает!

Теперь к вам мое слово, сестры во Христе! Относитесь к своей матери-игуменье с любовью и послушанием, помня, что послушание, по слову Спасителя, паче поста и молитвы. Каково бы ни было «послушание», вам даваемое матерью-игуменией — «чистое» или «нечистое», — исполняйте его безропотно, ибо в нем есть путь ваш и к нравственному совершенству, и к достижению Царствия Божия. В терпении вашем — стяжите души ваша — скажу вам словами Спасителя.

Обитель — то же, что улей. Как там есть матка и сестры- пчелки, так и в обители: как там каждая пчелка трудится не для себя только, но и для всех других, — так должно быть и здесь. Пчелки только в улей носят, но не из улья; так должно быть и у вас: все вы должны трудиться только во имя своей обители и для нее одной.

Не забывайте, и особенно молитвенно, — и своей обители- матери -Топловской. Там вы все «полагали свое начало», там всех вас возродили и духом. Любите же эту обитель, радуйтесь ее радостями и скорбите ее скорбями.

Призри с небесе, Боже, и виждь и посети виноград сей, и утверди и, его же насади Десница Твоя. — Аминь».

При возглашении на молебствии многолетней, преосвященнейший Николай сам провозгласил многолетие игумений и сестрам обители. После богослужения состоялась общая трапеза. А потом владыка из обители проследовал через Алушту в Гурзуф для посещения пребывающего там высокопреосвященнейшего Иоанникия, митрополита Киевского.

Как и первый настоятель мужской киновии, первая настоятельница женского монастыря, матушка Варсонофия, непрестанно заботилась о нем, вместе с сестрами не щадила ни сил, ни здоровья на благо своей обители. Мудро управляя ею без малого 25 лет, она очень много сделала для благоустроения и украшения сего святого места.

Прежде всего был капитально отремонтирован главный, Косьмо-Дамиановский храм монастыря. Вместо разрушившейся каменной подпорной стены для укрепления террасы, где он находился, в 1903-1905 годах была возведена новая прочная на цементе и дорогостоящая. Все другие, имеющиеся раньше постройки также отремонтированы и приведены в образцовый порядок. Было выстроено несколько дополнительных келий, просфорня, хлебопекарня, рукодельня, прачечная, амбар с закромами для хранения муки, крупы и пр.. сенник на 1000 пудов. На принадлежащем же монастырю хуторе в с. Григорьевка, Перекопского уезда также построены для живущих там сестер постройки и приобретены новые земледельческие орудия для ведения сельского хозяйства. Кроме того, вследствие недостатка в воде, здесь был сооружен артезианский колодец, над которым впоследствии построено небольшое каменное здание.

Сестер в обитель постепенно прибывало все больше. Если вместе с матушкой Варсонофией из Топловского монастыря в августе 1899 года их пришло 25, то уже к концу этого же года стало 50, через 5 лет — 80, еще через 5 лет — 100, а к 1915 году в монастыре проживало более 120 насельниц, из которых 8 монахинь. 31 рясофорная послушница, 6 указных послушниц и 77 человек находились в обители на испытании пригодности к монастырской жизни.

В церквях, келиях, гостиницах соблюдалась безукоризненная чистота. Во всех зданиях монастыря по мере необходимости производилась замена полов, окон или дверей; их покраска и побелка как снаружи, так и внутри, а также общий ремонт стен и крыш.

Монастырь ежедневно давал приют многим приходящим, одевал, обувал и кормил около 100 человек, многим из которых не было места в миру и которые пришли в обитель как в последнее убежище. Бедным паломникам и богомольцам пища отпускалась бесплатно. С состоятельных же лиц плата за стол, разумеется постный, взималась сколько кто может, что записывалось в специальную книгу. Проживание в монастыре допускалось до 3 суток, но в исключительных случаях и, когда имелось свободное помещение в гостинице, дозволялось за условленную плату, с разрешения игуменьи, оставаться и на более продолжительное время. В десяти номерах гостиницы возле часовни в нижнем этаже бралось с занятой кровати по 25 коп., в верхнем — по 50 коп. в сутки. Вблизи гостиной находилась незатейливая крошечная лавочка, в которой в летнее время можно было купить чай, сахар, масло, изредка сыр. Другие продукты, в частности, яйца и рыбу, при необходимости паломники могли приобрести у сторожа охотничьего домика или лесников.

В женском монастыре находились на перевоспитании малолетние преступницы и беспризорные девочки. По Указу Св. Синода от 19 декабря 1900 года епархиальное начальство распорядилось размещать в обитель несовершеннолетних нарушителей уголовного кодекса по судебным приговорам на перевоспитание. Дети полностью находились на довольствии монастыря. Нужно ли объяснять, что их приобщали к доброму и светлому, лечили здесь их больные души. Кроме того, в монастырь принимались беспризорные девочки-сироты, которых также воспитывали и растили сестры обители. Об этом свидетельствуют документы Таврической духовной консистории за тот период.

В число сестер монастыря обыкновенно принимались лица (в основном из мещанского и крестьянского сословия) зрелого возраста, испытанные в течение многих лет своей благочестивой жизнью, либо молодые девушки, которых, по их расположению к монастырской жизни, привозили и определяли сюда сами родители, если они также были известны своими высокими нравственными качествами. Благодаря такой строгости, ошибок в выборе почти не бывало, и добровольное оставление обители являлось большой редкостью. Каждая из принятых в монастырь вверялась одной из опытных старших сестер с назначением ей соответственного по силам и способностям послушания. Если на протяжении нескольких лет убеждались, что она во всех отношениях удовлетворяла требованиям монастырской жизни, настоятельница ходатайствовала перед епархиальным начальством об определении ее в число действительных послушниц, а затем, спустя еще несколько лет, — и о разрешении облечь ее в рясофор. К пострижению же в монашество допускались преимущественно лица в преклонном возрасте и притом в виде особенной награды после многолетнего испытания.

Все свое время сестры посвящали молитве и труду, отдыхая только несколько часов в сутки, да и то с перерывами для молитвы. Трудились они с раннего утра до позднего вечера, выполняя разного рода работы по хозяйству: на кухне, хлебопекарне, просфорне, рукодельной, портняжной и башмачной мастерских, на огороде и скотном дворе: погребе, гостиницах и монастырском дворе. Матушки шили церковные облачения священникам, одежду и обувь сестрам; учились ткать ковры, вышивать и плести кружева. А на хуторе в с. Григорьевка сестры сеяли и убирали хлеб; заготавливали сено как для монастырского хозяйства, так и для продажи; работали на огородах и скотном дворе.

В монастыре также имелась иконная лавка, — здесь по общедоступной цене можно было купить иконки, образки, крестики, книги и брошюры духовнонравственного содержания, открытки и фотографические виды монастыря, другие церковные товары. За этим послушанием были закреплены опытные сестры — церковницы, лавочницы с несколькими помощницами, — всегда ответственно относящиеся к нему.

Любое послушание, какое-либо поручение или трапеза начинались, проходили и заканчивались молитвой. За общей же для всех трапезой сестрами читались жития святых и святоотеческие поучения. Кроме того, сестры пользовались для келейного прочтения духовными книгами из монастырской библиотеки, насчитывавшей более 200 томов. Для этой же цели монастырем выписывались периодические издания — «Таврические епархиальные ведомости» и «Церковные ведомости».

Богослужение в монастыре совершалось ежедневно со строгим соблюдением церковного устава в следующем порядке: вечерня с утреней в 4 часа вечера зимой и в 5 часов летом; правило в 8 часов вечера и в 12 часов ночи полуношница; под праздничные дни совершалось всеношное бдение в 5 часов вечера зимой и в половине шестого летом; литургия служилась в 8 часов утра, а в праздники — в 9 часов. По вторникам перед литургией читался акафист свв. бессребреникам и чудотворцам Косьме и Дамиану, а по субботам — Благовещению Пресвятой Богородицы, как и когда монастырь был мужским. На хуторе в с. Григорьевка богослужение совершалось в предпраздничные и праздничные дни — в 6 часов вечера служилось всенощное бдение, а в 8 часов утра — литургия. Кроме того, в монастыре сестрами ежедневно читался псалтирь с поминовением всех записанных в монастырском синодике.

По возможности все сестры монастыря обязательно присутствовали на воскресных и праздничных богослужениях, которые совершались особенно торжественно при стройном пении и чтении хорошо составленного клироса, состоящего из 20 сестер. Поддержание чистоты и порядка в храмах монастыря было поручено четырем наиболее аккуратным сестрам: двум пономаркам и двум церковницам, которым при необходимости давались в помощь для проведения общих уборок еще 2-3 матушки из числа послушниц на испытании.

По мере того как увеличивалось число насельниц монастыря, матушка Варсонофия стала обращаться в лесничество и управление государственным имуществом Таврической губернии с целью расширения земли вокруг обители. Однако в результате всех ее ходатайств и прошений монастырю выделялись лишь небольшие полянки вблизи него и только в аренду на непродолжительное время (на 1 год) для заготовки дров и выпаса скота.

Кроме того, игумения Варсонофия с самого начала была крайне озабочена вопросом о приобретении в г. Симферополе какого-нибудь земельного участка для устройства на нем монастырского подворья. Дело в том, что Симферополь находился почти на половине пути от монастыря до принадлежащего обители и отстоящего от нее и 100 верстах хутора «Порывай» в Перекопском уезде, и по делам своего хуторского хозяйства сестрам приходилось постоянно останавливаться в городе, чтобы покормить лошадей и отдохнуть в дороге или переночевать. Приходилось либо останавливаться на постоялых дворах, что для монахинь было и неудобно и требовало немалых расходов, или же нужно было договариваться с симферопольскими домовладельцами, прося у них приюта себе, кучерам, лошадям и экипажам.

Но вот в 1901 году с настоятельницей монастыря познакомилась одна совершенно одинокая женщина, вдова коллежского секретаря Мария Назаровна Щуплова (урожденная Воловикова). Мария Назаровна давно хотела завещать свой дом под церковь, а все свое имущество — на благотворительные нужды. Она лично посетила владыку Николая и, узнав о заботах матушки Варсонофии, Мария Назаровна завещала «принадлежащую ей усадьбу площадью в 715 кв. саженей с домом и всеми надворными постройками во 2-й части г. Симферополя, на углу Петропавловской улицы (22 сажени) и Губернаторского переулка (18 и 3/4 сажени) под номером 504, Косьмо-Дамиановскому женскому монастырю с тем. чтобы в этом доме было устроено подворье монастыря и церковь», на что она назначила из имеющихся у нее денег 30 000 рублей и ценных бумаг на сумму 600 рублей. После смерти завещательницы, последовавшей 25 декабря 1903 года, завещание ее было утверждено к исполнению определением Симферопольского окружного суда от 6-16 апреля 1904 года

По утверждении завещания и получении денег из банка городскому архитектору Брониславу Адольфовичу Зайончковскому было поручено составить планы и смету на постройку жилого корпуса для сестер-монахинь и на переустройство дома Щупловой под церковь, что и было им сделано к началу 1906 года. Для выполнения всех строительных работ, за исключением иконостаса, согласно планам и смете, был найден добросовестный подрядчик Петр Ефимович Евстигнеев, с которым 16 марта 1906 года был заключен соответствующий контракт. Он сразу же приступил к работе и уже в течение одного лета 1906 года дворовое место завещательницы преобразилось до неузнаваемости. На месте дома, в котором жила и скончалась приснопамятная М. Н. Щуплова, вырос прекрасный храм.

Закладку совершил 11 июня 1906 года в воскресенье в честь Благовещения Пресвятой Богородицы (день ангела завещательницы) протоиерей кафедрального собора Александр Сердобольский. Храм был длиной 22 арш., шириной 12 арш. и высотой от пола до потолка 6 арш. 2 верш. Возвышался над строением деревянный купол в форме четырехгранного фонаря с окнами, увенчанный массивным вызолоченным четырехконечным крестом, пожертвованным симферопольским купцом Иваном Николаевичем Лихвенцовым. Над западной частью храма, выходившей на угол Петропавловской улицы и Губернаторского переулка, высились: небольшая, изящной архитектуры, колоколенка, а по бокам ее две башенки, увенчивавшиеся тремя вызолоченными, ажурной работы, восьмиконечными крестами. Потолок в храме поддерживался двумя рядами изящных, тонкой работы, чугунных колонн, идущих от входных западных дверей до солеи. На солее был чудный двухъярусный иконостас работы торгового московского дома Немирова-Колодкина — ольховый, разделанный под красное дерево, с перевитыми легкой позолотой колоннами, отделявшими местные иконы друг от друга. Сами иконы иконостаса имели золотой чеканный фон с изображениями во весь рост. Храмовая икона Благовещения Пресвятой Богородицы находилась в первом ярусе иконостаса, слева от северных дьяконских врат. Кроме того, перед солеей, у левого клироса помещалась тоже икона Благовещения на кипарисовой доске в изящном вызолоченном киоте. С правой стороны этой иконы, сбоку, на доске была сделана небольшая выемка, в которую вставлен металлический крестик величиной не более полутора вершков. В середине крестика хранилась частица Животворящего Древа Креста Господня; в верхней части креста имелась частица мощей св. апостола Андрея Первозванного; в нижней части помещались частицы мощей св. равноапостольной Марии Магдалины и св. вмч. и целителя Пантелеймона, в правой и левой сторонах крестика помешались частицы мощей свв. бессребреников и чудотворцев Косьмы и Дамиана. На нижней части самой иконы имелась надпись, которая гласила: «Благословение св. Афонской горы, от обители Благовещения Пресвятой Богородицы. Настоятеля сх. Парфения X. Г.». К сожалению, эта икона утеряна в годы лихолетия и где сейчас находится, неизвестно.

Церковной утварью, священническими облачениями и богослужебными книгами храм был снабжен в достаточном количестве.

К храму, с восточной стороны, вплотную примыкал 2- этажный корпус для сестер (25×13 арш.), располагавшийся с севера на юг и тянувшийся вовнутрь двора. На восток от этого корпуса был устроен небольшой, в две комнаты, одноэтажный флигелек (12×5,5 арш.), в котором помещались просфорная и дворницкая.

На юг от корпуса, в садике остался нетронутым еще от владений М. Н. Щупловой небольшой, в две комнаты флигелек, в котором проживал служащий на подворье иеромонах.

В тот же 1906 год одна вдова, феодосийская мещанка Анастасия Ефимьевна Карташева, на свои средства приступила к постройке еще одного флигеля, в двух комнатах которого были размещены сестры подворья, а в трех других — пожизненно поселилась сама вдова. На подворье также имелся маленький садик с цветником и небольшим огородиком.

12 февраля 1907 года епископ Таврический и Симферопольский Алексий, в сослужении многочисленного духовенства, торжественно совершил освящение новосооруженного на подворье Косьмо-Дамиановского монастыря Благовещенского храма. Освящение состоялось при многолюдном стечении молящихся, наполнивших не только храм и двор подворья, но и прилегающие улицы. Владыка Алексий совершил и первую литургию, во время которой рукоположил к новоосвященному храму и нового иеромонаха — бывшего иеродиакона Корсунского Богородичного монастыря Николая. На «Буди имя Господне» владыка сказал растрогавшее до слез сестер обители поучение на текст «лиси язвени имут, и птицы небесные гнезда: Сын же человеческий не имать где главы подклонити» (Мф.8,20).

Таким образом, Промыслом Божьим, благодаря частной инициативе усопшей М. Н. Щупловой и ее пожертвованию, г. Симферополь в то далекое время обогатился и новым храмом, и новой монастырской обителью. Жители г. Симферополя называли подворье «монашеской церковью», ныне оно не существует.

Остается добавить, что умерла Мария Назаровна Щуплова в большой праздник — в Рождество Христово, что можно понимать как знак Божьего к ней благоволения.

СВЯТЫНИ МОНАСТЫРЯ

В 1996 году вернулась в монастырь и икона «Иерусалимская» Божией Матери, передал ее сюда о. Иаков Жила — протоиерей собора Петра и Павла г.Симферополь. А отцу Иакову эта икона досталась после смерти зятя, тоже священнослужителя. Теперь уже и не узнать последнюю историю этой святыни. А в свое время писалась она специально для монастыря на Афоне. Как вы помните, с первым настоятелем монастыря пришел сюда монах Игнатий, был он до этого на великой Афонской горе. Связь с Косьмо-Дамиановской обители с Афоном всегда поддерживалась. Поддерживается она и сейчас.

Надпись на обороте иконы гласит: «Святая Афонская Гора — Земной удел Царицы Небесныя. 1907 года Мая 18 дня. Сия святая икона Пресвятыя Богородицы со многой благодатной в ней святыней — подобие видом и размером благодати причастной Афонской именуемыя «Иерусалимская» писана и освящена на Афоне и посылается в безмездный дар от имени беднейших Русских Святогорских Пустынножителей Высокопреподобнейшей Матушке Игумиене Варсонофии со всеми во Христе Сестрами для Косьмо-Дамиановского монастыря близ Алушты в Крыму. Во благословение от Святыя Горы Афонския — Земного удела Царицы Небесныя всем тамо нынешним и будущим монашествующим труждающимся, призреваемым и живущим и по всей Тавриде Православным в благодатную всем им помощь от всяких бед, зол и напастей от всех врагов видимых и невидимых. Всепреблагословенная, Всепренепорочная, Всепречистая, Приснодева Владычица Богородица да примет Обитель и в ней монашествующих под Свое высокое Небесное Матернее покровительство и вкупе с Праведными Родителями Своими и Богом.»

Подворье монастыря святых мучеников Косьмы и Дамиана располагается в поселке Партенит (Большая Алушта).

https://monastyr-kid.ru